Москва, 25 мая 1924 г.
Я страшно рад получить твое письмо и карточку. Шутка ли - более четырех лет мы ничего не знали друг о друге! А ты все такой же, ничуть не изменился.
Недавно смотрел на карте, где Тырново. Далеко! Как бросает судьба людей. Хорошо все же, что мир не слишком велик и в конце концов находишь в нем близких сердцу. Только в январе того года меня разыскала моя же супруга, и вот уже в мае, благодаря ей, я нашел и тебя, и моего кузена, уехавшаго из России в одном году с тобой. Он сейчас в Праге.
Здесь, т. е. на Мясницкой, 21, кв. 13, папа, Леля с мужем (художником Георгием Ивановичем Лазаревым, котораго ты встречал у нас на Лосиноостровской) и я с семьей. Мама умерла в июне пр. года; Сережа живет в Москве же, Тверской бульвар, 9, кв. 13, но сейчас он в Гудауте, откуда вернется только к 20 июня. Он женат на вдове с 3-хлетним сыном. Не ожидал от него такого сюрприза? Вова Девятнин с двумя женами и двумя дочерьми (а теперь, может быть, их еще больше) живет попрежнему в Новочеркасске. Он был сначала заведующим художественными мастерскими, потом чем-то по военному ведомству, а теперь читает лекции по литературе в Донском Институте Народнаго Образования. В 1921 г. я был у него в Новочеркасске, а немоного времени спустя он около двух недель прожил у меня. Немного похудел, но в общем все тот же.
Алеша Юркевич актерствует в Харькове. В 1921 - 22 гг. я с ним переписывался, потом он замолк и что с ним теперь - не знаю. Слава был в Риге, как писал Алеша, больше о нем - не знаю. О Людвиге Банцлебене не знаю ничего.
Я из Новороссийска в августе 1920 г. переехал в Краснодар, потом в Ростов и, наконец, в феврале 1921 г. добрался до Москвы, где нашел в то время живших вместе Лелю с мужем и Сережу, у них и поселился. В ноябре 1922 г. женился на москвичке. Зовут ее - Мария Федоровна. Живем дружно. Дочке моей завтра 6 месяцев. Пока она еще не очень много радует, доставляет больше огорчений, но вот когда начнет ходить и говорить - это будет, наверно, занятно.
Надо тебе еще разсказать о Союзе Поэтов, где я работаю с 1921 года и в настоящее время состою членом Правления, Управляющим делами и казначеем. Кроме меня в Правлении состоят - Аксенов, Рюрик Ивнев, Иван Новиков, Иван Рукавишников, Вл. Кириллов, Шенгели и др. Компания, как видишь, довольно хорошая. Членами Союза состоят и Брюсов, и Андрей Белый, и Сологуб, и много, много еще хороших поэтов. Но все же Союз влачит довольно жалкое существование, вечно нуждается в деньгах и слабо поэтому развивает свою издательскую и всякую иную работу. Последние месяцы (с сентября 23 г.) я работал исключительно в Союзе, теперь же пришлось искать себе еще и другой работы, и вот с завтрашняго дня буду служить в Государственном Издательстве.
Стихов давно уже (с февраля 1923) не пишу, пробиваюсь старыми, которые кое-где печатаю. Посылаю тебе стихи, вырезанные из сборников "неоклассики".
Пиши подробнее о своих странствованиях, присылай стихи. Пришли те, которые писал в Байбурте, посвящая мне.
Целую, твой Юра.
22 июня 24 г.
Москва
Милый Шура! Твое большое письмо меня не испугало - Татьяной Матвеевной я приучен к еще большим - и я почти на все твои просьбы и вопросы сумею ответить сейчас-же. О Сереже1) (только что приехавшем из Гудаута в виде почти негра), о папе2) и о Леле с Георгием Ивановичем3) писать тебе не буду, т. к. Сережа взял твой адрес и напишет сам, а Лелину и папину приписки ты найдешь в том же письме. Итак, начну по порядку.
1. Описать тебе моих - Маню и Галочку4). Боюсь, что без их карточек (еще не снимались вместе) мне вряд ли удастся дать тебе о них полное представление. Маня - брюнетка, средняго роста, с большими темно-карими глазами, худенькая, с порывистыми движениями. Галочка - пока еще светловолосая, глаза большие - в мать, но не карие, а серые… Спокойная и веселая девочка. Когда будет немного старше (сейчас ей только 7 месяцев) снесем ее к фотографу и ты получишь карточку. Пишу, а эта "спокойная" девочка орет, лежа возле на кровати - требует, чтобы с ней занимались. Погоди, дочка, дай сначала закончить письмо "доброму и нежному дяде Шуре". Ну, не сердись, старина, я это шутя. Конечно же, т ы будешь всегда дорогим и желанным гостем (вернее - своим) в моем доме.
2, 3, 4 - о Ф. И., Леле с Жорусиком и Сереже - см. выше.
5. Прилагаю 4 письма и 1 открытку, полученныя мною от Леши Юркевича5), по которым ты можешь составить о нем кое-какое представление. Со времени его последняго письма (март 22 г.) я о нем ничего не знаю, только недавно из Славинаго6) письма, о котором дальше, узнал, что его питерския дела идут не важно. Просил Славу прислать мне Лешин адрес.
6. Слава отыскался. Недавно пришло от него письмо из Эстонии, на которое я ему уже ответил и сообщил ему твой адрес, т. к. он, в свою очередь, спрашивал о тебе. Думаю, что ты от него получишь весточку (быть может даже раньше этого письма).
Он также спрашивал меня об Инне Чернецкой7) и о Менькове8). Отвечаю тебе, как и ему: о Менькове не знаю, просил узнать Георгия Ивановича, как художника. Инна же живет в Москве на прежнем месте (Б. Садовая), часто выступает со своей студией. Между прочим, ее студия выступала на юбилее Брюсова в Большом Театре, где был и я.
7. Городецкий в Москве, пишет революционные стихи.
8. Волошин недавно был в Москве, сейчас же он снова в Коктебеле. Помню его стихи в твоем дорожном альбоме ("Как некий юноша…").
9. О композиторе Поле никто не знает9). О В. И. Скрябиной мне обещал навести справки член Правления Моск. О-ва Драм. Писателей и оперных композиторов С. Д. Разумовский - пока не навел.
А. Рославлев умер в 1920 г. в Екатеринодаре (ныне - Краснодар) - я присутствовал на его похоронах, т. к. был в то время знаком с ним. Найденов умер в прошлом году.
О каком Скитальце ты спрашиваешь? Ведь их было два - Яковлев <…> Познякову10) пошлю заказной открыткой твой адрес.
10. Что написать о Вове? 11) К сожалению, и с ним у меня с 1922 года порвалась всякая связь, поэтому какой он сейчас - не знаю. А в 1921 - 22 гг. он мне не понравился - уж больно в нем выперла материальная сторона, как у многих в то голодное время (себя я тоже не исключаю). А Ольге Андреевне12), конечно, было очень больно видеть эту перемену в Вове и она страдала от перемены и измены. Я просил Мануйлову13), которой несколько дней тому назад послал открытку с твои адресом, сообщить мне точный Вовин адрес. Если получу, сообщу его тебе и ты сам спишись с ним. Он много писал эти годы, еще больше рисовал и одно время был даже заведующим Художественной мастерской в Новочеркасске, а одну его картину (автопортрет в рыцарском одеянии перед замком) я своими глазами видел в Новочеркасском музее.
Ну, вот и все. За мной, значит, осталось немного. Думаю, что в следующем письме ты получишь ответ на все оставшиеся сегодня неотвеченными вопросы. Пока кончаю, чтобы дать место папе и Леле.
Что написать тебе еще? Живу не особенно весело, без ярких переживаний; почти ничем из того, что может дать Москва, не пользуюсь по бедности. Фантазии же, которая позволяет из ничего делать сказку, больше нет.
Рукописный отдел Библиотеки Академии наук Литвы, F. 93 - 230.
Текст подготовил Павел Лавринец, 2002.