Когда умер выдающийся эсперантист Сергей САРЫЧЕВ, и я попросил Георгия КОРОТКЕВИЧА, который его хорошо знал, написать несколько слов о нём. Вскоре он прислал мне такое вот письмо (текст на пишущей машинке):
Мы, ветераны движения эсперантистов, часто и с благодарностью вспоминаем этого человека, отдавшего много лет и сил делу пропаганды международного языка эсперанто. Все, кто знал его, говорили о нём: "Сарычев — наш человек, скромный и тихий". Почему именно такая репутация утвердилась за ним? Наверно потому, что когда мы, ветераны, иногда собирались у Ивана Владимировича Сергеева, делились новостями, о чём-то спорили, разговарили "во весь голос", давали волю эмоциям и гневу, он, Сергей Сарычев, сидел тихо. Лишь изредка подавал он какие-то реплики бросал замечания, но оставался спокойным и тихим.
Собирались мы не так часто, иногда просто стихийно. Позвонит бывало мне и ещё кому-то из друзей Иван Владимирович и говорит: "Приходите, есть о чём потолковать" или "Загляните на огонёк, новости есть". И мы приходили — Николай Рытьков, тогда артист Московского театра им. Ленинского Комсомола, П. Н. Шумилов, бывший председатель ЦК СЭСР, Сергей Сарычев и я. Беседы наши затягивались до полуночи. Однажды Иван Владимирович читал нам отрывки из своей документальной повести о Василии Ерошенко. Другой раз он рассказывал нам о своих беседах с руководящими товарищами в ''Большом доме", как мы называли ЦК КПСС. И всегда в таких случаях он давал волю чувствам и эмоциям. С чувством глубокого возмущения говорил он о вопиющем невежестве некоторых работников аппарата ЦК. Однажды вспомнил слова Л.Н.Толстого о том, что невежество потому и опасно, что оно воинствующее. Как-то рассказывал он нам о своей беседе с одним из работников отдела пропаганды (фамилию не называю, ибо человека этого нет уже в живых, а в отношении к покойным, лучше следовать пословице латинской: "De mortuis aut bene, aut nihil". Рассказал нам Иван Владимирович о том, как проходили всемирные конгрессы эсперантистов и что говорил он о них руководящему товарищу из отдела пропаганды. Рассказывал, как председательствующий, открывая конгресс, объявляет, что на конгресс прибыли представители эсперанто-организаций из многих стран Европы, Азии и Америки, но нет только представителей эсперантистских организаций франкистской Испании и Советского Союза. Разве это хорошо, говорит Иван Владимирович, что при этом перечислении стран мы оказываемся в списке рядом с фашистской Испанией? На это руководящий товарищ (кажется, правильнее было бы назвать его "руками водящим") ответил: "В этом, наверное, и есть диалектика..." Все сначала рассмеялись, потом воцарилось молчание, а Сарычев как бы невзначай заметил: "Видно, в самом деле диалектику учил он не по Гегелю, знает ли он вообще, что такое диалектика...[?]".
Настоящая буря чувств и эмоций вырывалась из уст Николая Рытькова, и мы чувствовали, знали, что перед нами актёр. Все говорили наперебой. А Сарычев большей частью молчал.
О себе он никогда ничего не говорил, о жизни своей нам ничего не рассказывал, но он вдруг неожиданно оживлялся, когда речь заходила об эсперанто, о развитии языка. Как-то заметил он, что язык наш развивается, обогащается, рождаются неологизмы, а вот Академия Эсперанто в Гааге была и остается учреждением консервативным. Многое из того, что вошло и входит в эсперантскую речь и литературу, Академия не утверждает. Медлит с занесением в словари. Все согласились с этим, но кто-то заметил, что такое промедление в какой-то степени оправдано. Говорят же немцы : "Eile mit Weile!". А язык, в отличие от других форм общественного сознания, должен обладать и обладает относительной устойчивостью, а чтобы определить, сколь прочна она, нужно время. Вот и не спешит Эсперанто-Академия. Заходил не раз разговор о путях обогащения эсперанто. Сарычев как-то заметил, что он иногда занимается тем, что берёт какое-то эсперантское слово и пробует образовать из него другие слова, случается, что до двух десятков слов образуется из одного слова. Но это, конечно не значит, что не следует принимать в лоно языка неологизмы. Видимо, принимать их нужно, но соблюдая осторожность.
А работал он для нашего общего блага много. Делал всё как-то тихо, незаметно. Будучи членом эсперанто-клуба при Доме медицинских работников, он не пренебрегал никакой, даже чисто технической работой. Нужно было организовать подписку на журналы болгарских и венгерских эсперантистов. И он организовал её, найдя пути через рогатки и препоны "Союзпечати". Решили создать библиотеку эсперантской литературы. И он собрал её. В честь его и назвали её Библиотека им.Сарычева. К сожалению, приходится признать, что не уберегли её хозяева клуба. Многое из неё растащили "охотники за раритетами".
Многое делал для пропаганды международного языка эсперанто - языка мира и дружбы - этот скромный, тихий человек. Плоды трудов его пожинает сегодня СЭСР.
Г. Короткевич, "20" марта 1991г.